Новый фик

[Newiddimka]

Начала новый фик, так и не закончив старый... Не знаю что из этого получится, возможно и этот не закончу, отхожу я уже от фикрайтерства, не интересно мне...


Название: Как Драко Малфой пытался соблазнить профессора Снейпа, и что из этого вышло
Автор: Невиддимка
Бета:
Пейринг: Драко Малфой/Северус Снейп
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Саммари: Фанфик из серии "Малыш", самый первый из списка. Драко Малфой учится на шестом курсе, он уже знает, кто ему нравится, но найти идеальную пару пока не удается, сможет ли профессор Снейп решить его проблему?
Отказ от прав: Мне чужого не надо.
Предупреждение: Пейринг все видели? Рейтинг все видели? Никакая критика в отношении рейтинга и пейринга не принимается, если вам не нравятся подобные вещи, прошу не читать.


История эта произошла на шестом курсе, а если быть более точным, то во втором семестре. К тому времени я уже окончательно определился со своей сексуальной ориентацией и знал, что парни для меня предпочтительнее девчонок. Дело в том, что как раз подходящего парня я и не мог выбрать себе в партнеры. Догадываясь, что большинство не разделяет моих предпочтений, я действовал всегда предельно аккуратно и не брезговал крайними мерами. Stupefy, Obliviate или любое лишающее воли жертву зелье – вот далеко неполный арсенал моего оружия, плюс угрозы, шантаж или звенящие галеоны, и никто из тех, кто был со мною близок, до сих пор не рассказал о том, что произошло. Но проблема в том, что не все спешили продолжить опыты подобного рода, а у тех, что все же решались, напрочь отсутствовало понятие о нежности и романтичности, что опять же не устраивало меня. Ведь я натура очень романтичная… Правда, правда. Впрочем, случались и приятные сюрпризы, как в тот раз с Забини…
Блейз Забини учился со мной на одном курсе, и я давно положил глаз на этого высокого смуглого красавца. Обладатель волнистых темных локонов и карих глаз, которые принято называть «глаза испуганной лани», он был неисправимым бабником. Иной раз доходило до смешного: он разом заводил романы с двумя, а то и тремя девчонками, а потом отсиживался в нашей спальне, боясь выходить в гостиную, где Блейза с нетерпением и явным желанием сказать "пару ласковых" поджидали его пассии. Именно его ярая гетеросексуальность отпугивала меня поначалу. Но после очень неудачной идеи приобщить к моим играм капитана квиддичной команды (в тот раз мы позорно продули Гриффиндору, потому что я с трудом на метлу сесть смог, а вот не надо было меня после тренировок в душе зажимать!), я решил наплевать на принципы Забини и взяться за него всерьез. Подготовка была сведена к минимуму: я пригласил под каким-то предлогом Блейза в пустой класс поздно вечером, а когда он зашел, первым делом в него полетел Stupefy, вторым заклинанием я запечатал дверь класса и наложил на нее чары недосягаемости. Под действием заклинания Забини, конечно, не сможет произнести ни звука, но я сам не всегда могу сдержаться…
Подойдя к распластанному на парте телу вплотную, я заглянул в широко распахнутые глаза парня. В них я прочитал удивление и вопрос, это пока; не говоря ни слова, я положил ладонь на горло Блейза, туда, где начинались застежки, и провел рукой по всей длине мантии, расстегивая ее. Потом наклонился к его лицу и шелковым голосом произнес, поглаживая кончиками пальцев его щеку:
— Блейз, я слышал, ты хорош в постели… Думаю, сегодня мы это проверим…
Потом отошел от парты на пару шагов и, направив на парня палочку, произнес заклинание раздевания. Я только недавно выучил его и мне еще не доводилось его применять. Эффект не разочаровал меня: тут же все пуговицы и молнии на одежде Забини расстегнулись сами собой и с тихим шуршанием одежда сползла на пол. Жадным взглядом я быстро обшарил подтянутое тело Блейза, от изящных лодыжек до его красивых глаз, расширившихся от ужаса, попутно отметив, что Забини – сторонник причесок в интимных местах. Во рту пересохло, и я провел языком по губам: Блейз был великолепен! Единственное, что мне сейчас хотелось, - это навалиться на него, и... Но я сдержал себя. Возбуждение быстро достигло предела, но предвкушение было слишком сладким, чтобы лишить себя всего удовольствия, сразу перейдя к главному... Я усмехнулся и, вскочив на парту, встал над беспомощным телом и наклонился близко-близко к лицу парня.
— О, не бойся, — почему-то севшим голосом произнес я, — я не причиню тебе вреда.
Ответом мне был только панический взгляд. Я прижался губами к впадинке у основания шеи, а потом провел языком по шее до самого уха и, легко прикусив мочку, прошептал:
— Больно не будет.… Ну, может, чуть-чуть…
Мои руки заметались по его груди, скользя и лаская каждый изгиб смуглого тела. Мне с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не накинуться и не изнасиловать Забини в грубой форме. Мое давно не дававшее себе выхода либидо требовало удовлетворения, но мне не хотелось, чтобы это был первый и последний раз. Столько раз я слышал о Забини, что он искусный и неутомимый любовник, я просто обязан был сделать все, что в моих силах, чтобы убедить его в том, что подобные отношения тоже имеют право быть. И даже более того – они гораздо лучше, чем секс с девчонками. Я тоже хочу себе искусного и неутомимого любовника!
Не буду рассказывать, что произошло дальше, до сих пор при воспоминаниях о том вечере у меня сладко замирает сердце и начинает ныть в паху. Скажу только, что выложился весь: вылизал его всего с ног до головы, особо уделяя внимания чувствительным (читай – интимным) местам, потом перевернул на живот и трахнул сначала своим языком, а потом и членом. Забини под действием заклятья не мог двигаться или разговаривать, но тело его реагировало на мои прикосновения вполне адекватно. Так, когда я еще только начал свою игру с ним, я заметил, что он эрегирует, а когда после пика наслаждения я перевернул его снова на спину, то увидел, что живот его весь мокрый. Блейз прикрыл глаза и тяжело дышал, понять понравилось ли ему, было невозможно. Я слез с него и оделся, потом взял в руки волшебную палочку и приготовился убрать обездвиживающее заклятие. Сняв заклятие, я хотел, как обычно, прочитать ему лекцию о том, как ему повезло, что я обратил на него свое внимание и что он должен быть мне благодарен, за подаренное счастье и удовольствие, ну и все в таком духе, но не успел. Едва Забини получил возможность двигаться, как он тут же налетел на меня чуть ли не с кулаками. После того, как я еле смог от него отбиться, выяснилось, что мне не обязательно было накладывать на него Stupefy, он и так бы не стал сопротивляться, а вот за то, что я лишил его возможности отвечать на мои ласки, я буду вынужден повторить все сначала, но уже без заклятий… И, возможно, даже не один раз. Впрочем, меня это не испугало.
Следом за этим знаменательным вечером потянулась череда встреч с Блейзом, иногда мы запирались в нашей спальне, выгоняя от туда остальных учеников – благо Крэбб и Гойл никогда не задавали вопросов – иногда пользовались ванной для старост. Но иногда случалось так, что страсть и желание вспыхивали неожиданно, и нам приходилось довольствоваться такими ненадежными укрытиями как пустые классы, общие душевые в подземельях или даже подсобка Филча, в которой он держал свои щетки. Но не долго музыка играла, Блейз увлекся какой-то вертихвосткой с Когтеврана, и мне пришлось отпустить его. Зная его слизеринскую сущность и непостоянство, я не хотел влюбляться в него, а потому, скрепя сердце, благословил его на любовные подвиги и опять остался один.
Сидя на лекциях и слушая монотонный бубнеж профессора Снейпа. Я все чаще стал задумываться о нем самом, а не о предмете, который он так доблестно нам преподавал. Ведь в принципе он не такой уж и старый, к примеру, моему отцу гораздо больше лет, а выглядит он еще ого-го! Нашему декану должно было быть где-то около сорока – сорока пяти лет. И фигурой природа его не обделила, конечно, под преподавательской мантией не очень-то и разглядишь, но лишних килограммов нет, это-то уж не скроешь даже под мантией. Плавные кошачьи манеры, вкрадчивый голос, с мягкими бархатными нотками… Никто, кстати, это практически не замечал, но если вслушаться не в слова, а в голос – это же просто музыка! А не: «С прискорбием отмечаю, что я вынужден обучать стадо безграмотных, безалаберных, безнадежных тупиц…» Единственный минус этого положительного со всех сторон человека – ужасная прическа. Даже нет, не так, сама прическа – черные волосы длинной ниже плеч, была весьма ничего, но состояние волос… Которые сальными прядями свисали на плечи, не впечатляло, а многих наоборот отталкивало.
И вот уже который раз, я на уроке нашего декана вместо того, чтобы конспектировать, полулежал на парте, подперев голову кулаком, и думал о Северусе. То, что я мечтал об учителе, меня не смущало, все равно никто никогда об этом не узнает. Сам Снейп поглядывал на меня, но это потому, что я не писал. Когда его взгляд становился совсем колючим, я принимал нормальное положение и начинал строчить конспект. К зельям у меня всегда были способности, и зачастую на лекциях я скучал. Поэтому, сажая аккуратные буквы на пергамент, я представлял, как может выглядеть декан без одежды, бледная у него кожа или смуглая, есть волосы на груди или нет или он весь покрыт волосами и еще много других мыслей вертелось у меня в голове, от некоторых я даже краснел.
Такое пренебрежение учебным процессом не могло не сказаться на моей успеваемости, и очень скоро я умудрился нахватать несколько неудов и других неприятных оценок. Так что я не очень удивился, когда профессор Снейп, оставив меня после одного из своих уроков, с долей неудовольствия в голосе попросил меня зайти к нему в кабинет вечером. Правда я не сильно расстроился и уж конечно совсем не испугался, как любой другой ученик, некоторые даже в обморок падали от подобного предложения встретиться с деканом Слизерина… Но это я отвлекся.
Итак, вечер – понятие растяжимое, поэтому перед личным кабинетом декана я стоял уже практически перед самым отбоем, чем именно я занимался, чтобы так сильно опоздать, я уже не помню, но факт остается фактом – я безбожно опоздал и даже немного нервничал. Впрочем, придти позже, было все же лучше чем совсем не придти. Сделав глубокий вздох, я постучал в дверь и, услышав привычное «Войдите», шагнул в кабинет.
— Профессор, вы меня вызывали, — лаконично сказал я, смотря на него, стараясь угадать какое настроение у декана и не злится ли он за мое опоздание.
— Совершено, верно, мистер Малфой, присядьте, — Снейп указал на стул возле его стола, и я незамедлительно опустился на него.
То, что он назвал меня по фамилии, еще ничего не значило, он имел привычку называть практически всех по фамилиям. Сложив руки на коленях и сделав максимально невинно выражение лица, на какое только был способен, я продолжил следить за профессором, тот, не обращая ни малейшего внимания на меня, ходил по кабинету и расставлял какие-то пробирочки, баночки, скляночки по многочисленным стеллажам, и выглядел, надо сказать, не совсем обычно. Во-первых, на нем не было привычной учительской мантии, зато была простая рубашка. Я с интересом разглядывал изящные жилистые запястья, которые выглядывали из рукавов рубашки, когда профессор тянулся к верхней полке, чтобы поставить туда очередную банку. Руки у Северуса были загорелые… В отличие от горла, пара расстегнутых сверху рубашки пуговиц позволяла разглядеть шею профессора и даже чуть оголяла впадинку у основания шеи. Я восторженно уставился на светлый участок кожи, никогда еще мой декан не представал передо мной таким обнаженным. Только спустя пару мгновений до меня дошло, что если я пялюсь на горло профессора, то, скорее всего, он сидит прямо передо мной. Я моргнул и с трудом перевел взгляд на лицо декана. Тот, не обращая на меня внимания, сел за стол и тронул какие-то бумаги на нем, поправил чернильницу, идеально разместил на столешнице волшебную палочку и лишь после этого заговорил:
— Драко, мне не очень нравится картина, складывающаяся из твоих оценок, — начал Снейп спокойным заунывным голосом. По его тону я понял, что он намерен прочитать мне длинную и утомительную лекцию о пользе образования, по опыту я уже знал, что все самое информативное будет содержаться в самом конце, поэтому не особенно вслушивался в его слова. — Ты, можно сказать, единственный адекватный ученик на своем потоке, и у меня большие планы на тебя, мне бы хотелось…
«Ла-ла-ла, бла-бла-бла, ты должен стать самым лучшим», — это я уже слышал много раз, Снейп привычно вещал, от том, что слизеринцы самые лучшие, а я самый лучший среди слизеринцев, я привычно кивал головой и во всем с ним соглашался. Для него говорить это была такая же рутина, как для меня выслушивать. Я преданно смотрел в глаза декана, но тот не отвечал мне взглядом, предпочитая параллельно раскладывать бумажки на своем столе. Скользнув взглядом по декану, я заметил еще одно несоответствие его обычному виду: его волосы, обычно свисавшие сальными прядями – так же свисали по обе стороны лица, но мокрыми[/i прядями. Мне стало ясно, почему декан так выглядит, и эта легкая рубашка, вместо привычной тяжелой мантии, и черные блестящие волосы, аккуратно зачесанные за уши – руку даю на отсечение – он только недавно из душа! Это очень впечатлило меня, не смотря на то, что я преданно любил и безмерно уважал декана, но все равно, как и остальные, посмеивался над шуточками о Снейпе и шампуне. А теперь являлся свидетелем редкого явления – несомненно, профессор, не дождавшись пока я приду, занялся личной гигиеной, и теперь выглядел безумно сексуально в этой рубашке, не скрывающей черты его тела, а наоборот, подчеркивающей его мускулистую грудь, и (чтоб меня черти жарили на огне, но я скажу это) [i]с чистыми волосами! Я восхищенно уставился на него, выпрямившись на своем стуле, и уже абсолютно не слушал, что он мне там вещает, полностью захваченный одной лишь мыслью – декан после душа! Я даже постарался аккуратно втянуть воздух ноздрями, чтобы уловить запах геля для душа, или чем он там пользовался. Ведь должен же он как-то по-особому пахнуть! Мои мысли тут же понеслись дальше, и я представил Снейпа в ванной, как он лежит в пене и вода ласково касается его кожи, плещется возле горла, обволакивает колени… Воображение тут же понеслось дальше, нарисовало, как поджарое чуть смуглое тело выгибается в пенной ванне, касаясь себя руками, скользя по коже и заставляя каждую клеточку тела трепетать.
— Драко, вы меня слышите? — из сладостного плена разыгравшегося воображения меня вырвал голос декана.
— А?.. — беспомощно спросил я, вскидывая на него взгляд и медленно понимая, что пропал.
Ведь еще летом, чудом освобожденная из Азкабана тетка Белл говорила мне о том, что Снейп очень сильный леглимент и что не стоит так уж доверительно пялится ему в глаза, не закрыв предварительно свои мысли. Я почувствовал, как расширяются мои зрачки, глядя прямо в черные как ночь глаза Снейпа, я видел в них отражение своего видения – стройное тело, изгибающееся в пенной ванне. Профессор как-то странно кашлянул и, не отрывая взгляда, спросил:
— Простите, а откуда у вас такие мысли?
Тут же в моей памяти заскакали отрывки из жизни, вот я развалился на парте и масленым взглядом слежу за профессором, думая о чем угодно, только не о зельях, вот касаясь кончиками пальцев росчерка оценки на реферате по зельям едва ли не оргазмирую, а теперь прячу под подушку стянутое у профессора из кабинета перо… Унизительную пытку воспоминаниями прервал сам декан, задав следующий вопрос, все так же, не прерывая зрительного контакта:
— Понятно, и давно у вас это началось?
Теперь уже лихорадочно сменяя друг друга, наползая одно на другое, затеснились воспоминания моих «похождений». Парни, разные, с разных факультетов и курсов, и похоть, волной захватывающая меня, развратные сцены соития, на одно мгновение, да вспыхивали в моем мозгу. Я понял, что еще немного, и я сдам себя с потрохами, хотя кто знает, может ли быть еще хуже. С трудом, собрав всю волю в кулак, я треснул этим самым кулаком себя по лбу и смог таки прервать зрительный контакт, который практически изнасиловал мою память. Резко вскочив со стула и опрокинув его, я промямлил что-то про то, что мне надо идти и как ошпаренный выскочил из кабинета и, не разбирая дороги, понесся по коридорам подземелий. Это ж надо так опростоволоситься! Я практически рассказал сам Снейпу про себя все! Про свои желания, про свои похождения… Дьявол! Про то, что хочу его! Причем, хочу в самом пошлом смысле этого слова… И не как учителя, а как мужчину… Щеки горели, словно меня отхлестали по ним, и даже ветер от быстрого бега не мог охладить их. Сгорая от стыда, я желал лишь одного, волшебным образом лишиться памяти, чтобы не помнить ничего, что произошло пять минут назад в кабинете.